Репродуктивные технологии

Отношение к ЭКО в Церкви. Отвечает протоиерей Максим Обухов

[Добавить] Добавить в Избранное

(8 голосов: 4.5 из 5)

Над процедурой ЭКО начали работать с середины прошлого века. Первым в мире ребёнком из пробирки стала маленькая англичанка в 1978 году. Только по официальным данным, до её рождения было более 600 неудачных случаев переноса эмбрионов в полость матки.

Сегодня многие бездетные пары, которые безуспешно прошли лечение от бесплодия, надеются на ЭКО. Недавно Элладская Церковь разрешила использование подобных технологий родителям. Насколько медицинская процедура соответствует православным взглядам на жизнь, этике?

Мы обратились к протоиерею Максиму Обухову, руководителю православного медико-просветительского центра Жизнь.

 

 

Экстракорпоральное оплодотворение (от лат. extra — вне и лат. corpus — тело, то есть оплодотворение вне тела, сокр. ЭКО́) — вспомогательная репродуктивная технология, используемая в случае бесплодия. Во время ЭКО яйцеклетку извлекают из организма женщины и оплодотворяют искусственно в условиях «in vitro» («в пробирке»), полученный эмбрион содержат в условиях инкубатора, где он развивается в течение 2—5 дней, после чего эмбрион переносят в полость матки для дальнейшего развития.

– Как верующему человеку относиться к ЭКО?

– Мы исходим из того, что человек является таковым с момента зачатия и обладает таким же достоинством, как и взрослый. Будучи ещё совсем маленьким – одна клетка или несколько, у него уже сформирован генотип, обладающий всеми индивидуальностями человека. Далее будет проходить только развитие заложенного: извне поступают только питательные вещества, кислород, вода, минералы. Малыш в утробе матери увеличивается в размерах, развивается нервная система, органы зрения и так далее. Сущность уже не меняется. Соответственно наше отношение к эмбриону: мы не можем допустить его убийство и куплю-продажу, по сути, обращение как с вещью. Ребёнок имеет право на то, чтобы быть рождённым натуральным путём, поэтому противоестественная ситуация вызывает целый ряд вопросов.

– Сейчас появляются клиники, где подсаживают одного эмбриона, что позволяет избежать резекцию «лишних».

– Есть разные методы, технологии. Действительно, раньше подсаживали несколько эмбрионов, а потом часть умервщляли. Получалось: один-два рождались за счёт убийства братиков и сестричек. Сейчас клиники стараются подсадить меньше, и сам заказчик может выбирать – двух имплантировать, меньше или больше. Но всё равно, это не решает проблему гибели эмбрионов, потому что начинается сама процедура с гиперстимуляции яичников гормонами и это часто сопровождается появлением нескольких зародившихся жизней. Их потом замораживают и ждут имплантации.

Представьте: произошла удачная имплантация, использовали один эмбрион, а что дальше? Что делать с оставшимися? «Лишних» можно подарить, можно продать, можно отдать для опытов. Но дети не саженцы, не растения, которые можно отдать соседу или выбросить. Не котята, не щенки, которых можно раздать, а если не нужны – выпустить на улицу или сдать в приют для животных. Это живой человек. Сейчас нет технологий ЭКО, которые бы не допускали гибели эмбриона. Больше половины всё равно погибает. Мы точно не можем сказать, сколько, потому что все эти расчёты условные. Но такой факт говорит о многом: половина попыток неудачна. А что значит неудачно? Значит гибель эмбрионов. Что делает пара, у которой процедура оказалась неуспешной? Она идёт ещё раз, но и снова вероятность гибели эмбриона составит такой же процент. Очередная неудача, и супруги надеются на третью манипуляцию, и вновь будет 50% гибели. Такой риск летальности уже делает процедуру неприемлемой. Что такое 50% смертей – это как прыгать с 3‑его этажа – тоже будет подобная вероятность гибели.

Летальный исход возможен на разных стадиях ЭКО: и во время оплодотворения, и хранения, и имплантации. А также никто не скрывает, что идёт селекция эмбрионов – то есть мы берём несколько и выбираем лучшего, а остальные оказываются «ненужными». Сам факт имплантации одного эмбриона не говорит о том, что остальные не страдают. Если говорить обобщённо, то проблема гибели эмбрионов при ЭКО не решена, и её решение не предвидится.

Но это не единственная проблема, которая сопровождает эту технологию.

– Возможно ли перепутать и будущей маме подсадить чужого ребёнка?

– Есть такие случаи. Там, где применяются сложные технологии, есть вероятность ошибки. Они происходят от порочности самого подхода: взять живых людей и разложить по ящикам, хранить, выдавать, как будто игрушки. Бывает и подмен, и ошибки. Есть вопрос бесконтрольности: сдали родители биоматериалы, они не знают, сколько эмбрионов хранится в морозильнике, никто не может проконтролировать, сколько их было, и какая у них судьба. Могут сказать сколько, а могут не сказать, могут разморозить, могут продать, возможно, и сформирован рынок по продаже эмбрионов.

– Правда ли, что дети из пробирки со слабым здоровьем?

– Да, есть такое мнение и данные о том, что дети, рождённые в результате ЭКО более слабые, и отстают по показателям здоровья. Процесс очень тонкий, сложный. Естественным образом от здоровых родителей не всегда дети здоровыми рождаются. А в случае ЭКО: небезопасная стимуляция яичников, вынос из тела матери яйцеклетки, другие разные факторы. А само хранение эмбрионов? Тело человека в течение жизни подвергается мутациям, и мы не можем защитить ни половые клетки, ни эмбрионы, когда они хранятся в замороженном виде, от фонового радиоактивного излучения. Есть данные педиатров об этом. Но заинтересованная сторона в развитии этого рынка, даёт другие данные, отличные от педиатров. Но нас интересует в первую очередь неприемлемость этого метода в силу понимания природы человека, его защиты с момента зачатия.

– Что говорят в Церкви про ЭКО?

Справка:

“Нравственно недопустимыми с православной точки зрения являются также все разновидности экстракорпорального (внетелесного) оплодотворения, предполагающие заготовление, консервацию и намеренное разрушение «избыточных» эмбрионов”.

Из “Основ социальной концепции Русской Православной Церкви”

– Отношение Церкви к ЭКО пока не является детально разработанным.

Есть две точки зрения среди христиан на процедуру. Одна либеральная: Элладская Церковь, (с которой мы недавно разорвали евхаристическое общение), разрешила ЭКО при соблюдении определённых условий.

Элладская Православная Церковь допускает возможность ЭКО бездетным семьям, если не будет лишних эмбрионов, их элиминации и донорства гамет.

А есть и другая точка зрения. Она предполагает полный отказ от подобного вмешательства. В этом отношении имеется продуманная и обоснованная позиция Римско-католической церкви. Если почитать документы, которые они приводят, увидим результат большой научно-богословской работы, стоит изучить их аргументы. Католики считают ЭКО безнравственным, разрушающим супружескую любовь. В Катехизисе католиков сказано, что воспроизведение людей неразрывно связано с их интимной жизнью в супружеских парах.

Католицизм рассматривает эмбрионы как живых людей, поэтому, как и православные, католики тоже акцентируют внимание на гибели «ненужных» эмбрионов и эмбрионов в маточной полости, если попытка забеременеть оказалась неудачной.

У нас будет продолжение дискуссии, в том числе о неприемлемости ЭКО и недопустимости его финансировании из бюджета. Надеюсь, что позиция Русской Православной Церкви будет ужесточаться и не последует Элладской Церкви, не позволит манипуляции с эмбрионами.

– Сторонники ЭКО порой обвиняют Церковь в том, что она против науки и не хочет помогать людям, в нашем случае стать родителями…

– Главная наша позиция в том, что нет ЭКО без гибели эмбриона, она запланирована даже в самом оптимистическом сценарии. Противоестественность этого процесса приводит к ряду осложнений.

А борьба за ЭКО понятна. Рынок услуг в этой области таков, что речь идёт о миллиардах рублей – огромные, почти астрономические дотации из государственного бюджета.

Из средств налогоплательщиков значительные суммы идут на финансирование абортов и ЭКО. В результате у нас нет денег на спасение жизни. Сколько сейчас в интернете, через соцсети, фонды собирается пожертвований на операцию мальчику или девочке, чтобы сохранить их здоровье или даже жизнь? А в то же время мимо проходят денежные средства на сомнительные процедуры, сопровождающиеся гибелью эмбрионов.

Кроме того, у нас немало семей, у которых нет жилья. Случился пожар, трагедия произошла, неоплаченный кредит, семейная драма и другие ситуации людей выталкивают на улицу. При этом помощь оказывается, но какая: у вас нет жилья, условий, давайте мы вашего ребёнка устроим в приют, из которого детей вернуть назад очень сложно. Вместо расходования миллиардов на ЭКО и аборты лучше было бы создать систему социальной помощи, чтобы ни одна семья, доведённая до крайности жизненными обстоятельствами, не осталась на улице.

– Знакомы мы ли Вам ситуации, когда верующие обращаются к ЭКО?

– Большинство семей, которые считают себя православными, порой бывают не воцерковлёнными и часто не знают об этих правилах. Порой они приходят к священнику и спрашивают:
– Батюшка, что делать с замороженным эмбрионом?
– А что случилось? – удивляется вопросу батюшка.
– Бесплодие, лечились – не помогло, хотели своего ребёнка, пошли на ЭКО, одного подсадили, а что с оставшимися делать?

И получается тупиковая ситуация, потому что в самой процедуре заложены противоречия. Что с эмбрионами происходит? Обычно их размораживают, и они гибнут. У нас пока нет однозначного запрета ЭКО. Он пока такой обтекаемый, потому что концепция Церкви составлялась к Архиерейскому собору 2000 года, и многое было ещё неизвестно. Гарантии того, что эмбрионы не будут гибнуть, данные сотрудниками клиники устно, не являются точными. Нет возможности контроля, что происходит в этих пробирках, это же всё микроскопического размера. Есть работа с клиентами, успокоение их, реклама. Слова, что подсаживаем один эмбрион, не означают, что другие не гибнут.

Текст: Александра Грипас

 

https://azbyka.ru/zdorovie/otnoshenie-k-eko-v-cerkvi-otvechaet-protoierej-maksim-obuhov